Полицентричная модель развития городов

После двух десятилетий стагнации и затишья в нашу страну, некогда известную беспрецедентным размахом градостроительных экспериментов (от Петра Великого до советских строек), наконец-то вернулись «супердержавные» амбиции: в прошедшем году Москва практически удвоила свою площадь, и по инициативе российских и столичных властей сейчас проводится международный конкурс на разработку проекта Концепции развития Московской агломерации. Этому предшествовала цепочка драматических событий, связанная с ныне действующим Генеральным планом развития столицы и протестной волной, усмотревшей в нем попытку узаконить итоги достаточно порочной градостроительной политики, противоречащей принципам демократического общества, в которое все мы так хотим превратиться.

Последовавшие за этим протестные акции по сохранению Химкинского леса и московской исторической городской среды завершились в итоге заявлением нового столичного мэра, назвавшего градостроительной ошибкой взлелеянный амбициями предыдущей власти проект «Москва-Сити». Так началась основанная на идее децентрализации великая перезагрузка в московском и российском градостроительстве, и вслед за инициацией проекта загородного бизнес-кластера «Сколково» федеральная власть решила и сама последовать примеру инновационного бизнеса, заявив о своем намерении в отдаленном будущем покинуть Кремль и набережные Москвы-реки, перебравшись на вновь присоединенные территории за пределами МКАД.

Масштаб планируемого великого переселения измеряется многими десятками и даже сотнями миллиардов рублей. И, объективно говоря, для такой перезагрузки были все основания – по уровню качества жизни Москва не поднималась выше 169 места из 215 городов мира в авторитетном международном рейтинге Mercer. В настоящее время Москва занимает одно из первых мест среди городов Европы по плотности населения на 1 кв. км (учитывая жителей, незарегистрированных граждан и туристов, этот показатель достигает 12 тысяч человек на квадратный километр). Комфортность проживания в городе, в конечном итоге, измеряется количеством жизненного пространства на его территории, и борьба горожан за него происходит повсеместно: на скованных пробками дорогах, в переполненных автобусах и в очередях на эскалаторы метрополитена, плюс война за парковочные места и придомовые территории… Дефицит свободных для застройки земель в переуплотненном до предела мегаполисе давно вывел российскую столицу в число самых дорогих городов мира. За счет присоединения участка Московской области площадью 144 тыс. гектаров Москва увеличится в 2,4 раза; соответственно, должна будет уменьшиться плотность населения – стратегически это глобальное решение вопроса, но процесс этот растянется на многие годы и десятилетия.

Однако в этой московской истории символично то, что верх одержала теория полицентричной урбанистической модели развития города, до этого развивавшегося по классической радиально-кольцевой схеме. Москва, как и большинство европейских городов, возникла из крепости, которая веками разрасталась, поглощая кольцами новых крепостных стен жилую застройку, выплеснувшуюся за границы старой фортификации. Главная проблема таких городов – они изолируют сами себя. Довольно эффективная и компактная кольцевая схема, существующая внутри крепости, никак не рассчитана на дальнейшее свое развитие с существенным ростом плотности застройки, к тому же такая планировочная инфраструктура оказалась абсолютно беспомощной для ее использования автомобильным транспортом. Переуплотненные города начинают расти вверх, возводя небоскребы, и вниз, строя метрополитены и подземные транспортные развязки и парковки.

Но такие города в силу чудовищной концентрации населения и инфраструктуры имеют множество социальных и экологических проблем. Идеальная полицентричная модель развития подобного мегаполиса предусматривает стирание границ между городом и пригородами (сателлитами), развитие транспортной инфраструктуры (с упором на общественный транспорт) между новыми центрами и старым городом, структура которого подвергается поризации за счет выведения за его черту промышленных предприятий и озеленения освободившихся территорий.

Санкт-Петербург, для которого прошедший год тоже оказался по-своему переломным, являет собой диаметрально противоположную урбанистическую модель и тем самым является интереснейшим феноменом для исследования специалистов-градостроителей. В отличие от Москвы, город, отвергнув кольцевую схему по проекту генерального плана Леблона, стал развиваться не компактно внутри крепостных стен, а экстенсивно вокруг отстроенной Петром I Петропавловской фортеции на Заячьем острове. Радиально-кольцевая схема идеального барочного города была реализована лишь частично – сектором вокруг трехлучевой системы со шпилем Адмиралтейства в центре, а средоточием городской градостроительной структуры стало пространство Невы как «главной городской площади». При всем размахе строительства в столице российской империи, в ее пригородах параллельно строились дворцово-парковые ансамбли, как загородные резиденции имперской власти: Петергоф, Ораниенбаум, Стрельна, Царское Село, Павловск. Показательно и то, что первая железная дорога в России была проведена для обеспечения сообщения между Санкт-Петербургом, Царским Селом и Павловском.

Модель полицентричного города, заложенная в XVIII веке, была официально закреплена Генеральным планом развития Ленинграда 1935 г., предусматривающим полное сохранение исторического центра и перенос акцента нового строительства преимущественно на южные территории, свободные от затопления при подъемах воды в Неве: центр нового города планировался на пересечении Московского и Ленинского проспектов. Однако этот последний в городской истории амбициозный и бескомпромиссно красивый генеральный план так и не был реализован, а все последующие лишь фиксировали отсутствие у города градостроительных амбиций, финансовых средств и политической воли.

Полную версию статьи Вы можете скачать здесь

Текст Филипп Никандров, главный архитектор ЗАО «ГОРПРОЕКТ», главный архитектор проекта МФК «Лахта центр»